Интерес Бориса Йоцова к чешским воспитанникам Богдану, Елисавете и Марии Горановым в сущности порожден возрастающим вниманием в болгарской науке начала ХХ века к жизни и творчеству великого болгарского поэта-революционера Христо Ботева.
В 1871 г. Ботев публикует в газете «Дума» два стихотворения: «Борба» (незавершенное) с посвящением «Б. Ив. Г-ву» и «Пристанала», посвященное «М. Ив. Г-вой». Лица, которым посвящены эти произведения, известны: брат и сестра Богдан Ив. Горанов и Мария Ив. Горанова. В том же 1871 г. Ботев также публикует стихотворение «До моето първо либе». Позже это произведение, вместе с посвящением в стихотворении «Пристанала», вызывают интерес болгарских исследователей для установления личности «первой любви» Ботева.
Возникают две различные точки зрения. Согласно первой, поддерживаемой Захарием Стояновым, Стояном Заимовым, Иваном Клинчаровым и др., этой девушкой является учительница из гор. Калофера Парашкева Шушулова (1847-1879 гг.). Согласно другой, которую поддерживают Георги Бакалов, Мих. Димитров, Никола Начов и др., это – Мария Ив. Горанова (1851-1885).
Авторитет такого исследователя, как Никола Начов, родом из гор. Калофера и знающего в глубине жизнь своего родного города и его жителей, который заявляет, что возлюбленной поэта является Мария Ив. Горанова – образованная болгарка, жившая в Чехии и Румынии, заставляет Бориса Йоцова рассмотреть более подробно и по возможности обоснованным образом поддержать это утверждение, тем более что, по его мнению, Парашкева Шушулова не была достаточно красивой, чтобы привлечь внимание Ботева.
Так, в 1929 г. Йоцов публикует в газете «Литературни новини» (год ІІ, номер. 39-40, 29.VІ.1929, с. 5) статью «Ботев, Халек и Горанова».
В этой статье особый интерес представляет отрывок из мемуарного романа «Перо» чешского писателя Йозефа Холечека, представляющий рассказ-воспоминание чешского поэта Витезслава Халека о его знакомстве с Горановыми. Этот текст и до сих пор остается одним из самых интересных сведений о Горановой, но не о Марии, а об ее сестре Елисавете. Можем предположить, что Б. Йоцов действительно был впечатлен рассказанным воспоминанием, потому что он публикует его полностью в своей статье (вероятно в собственном переводе, так как роман не переводился на болгарский язык), а после этого, несмотря на категорическое различие в именах, продолжает свои рассуждения об этой Еке / Марии и о том, является ли возможным, чтобы она была первой возлюбленной Ботева.
Так как роман не переводился на болгарский язык, а из-за интересного воспоминания, запечатлевшего картину из слабо задокументированной личной и общественной жизни этих возрожденческих личностей, я процитирую этот отрывок из статьи Йоцова:
«(…) Об одной «чешской воспитаннице», болгарке, мы находим сведения в мемориальном романе «Перо» недавно умершего писателя Йозефа Холечека (1854-1928 гг.), который мастерским образом рассказывает о своих воспоминаниях в романе и раскрывает перед нами интимную страницу из жизни некогда любимого и высоко ценимого, но и сегодня являющегося одним из самых значительных представителей чешской поэзии – Витезслава Халека (1835-1874). Незадолго до своей смерти, на вечеринке в «Художественной беседе» в кругу близких друзей, где был и Холечек, Халек, когда его спросили, не было ли у него какой-либо другой истории с девушкой, прежде чем он женился на столь любимой им Доротке Хорачковой, рассказывает следующее со своей обычной искренностью: «Мне кажется, что я был любимым и соблазняемым, но Бог сохранил меня и сберег мое сердце чистым вплоть до моего знакомства с Дороткой. В Праге учился в университете болгарин Горанов, а вместе с ним была, чтобы ему не было горестно за границей, его сестра Ека. Ека Горанова была красивой как богиня. Тот, кто сказал бы, что она ему не нравится, был бы ёрником. Она не могла не нравиться. Более того: она не могла не поражать своей красотою. Это была красота императрицы, которая покоряла. Нет ничего странного в том, что ее всегда окружало общество молодых мужчин, и я был в этом обществе. Было заметно, что Ека дает мне преимущество перед остальными, а это мне льстило. Горановы были богатыми, жили по-барски, имели большую и роскошную квартиру. У них собирались регулярно на чай вечером, один раз в неделю. Гости были обеих полов. Однажды, когда была затронута литература, в частности поэтическая, так как в этом обществе присутствовал поэт, разговор перевели на него. Ему льстили, как королю чешских поэтов, а он – все поэты суетны – с радостью слушал это. В то время как в душе он млел от наслаждения, кто-то из собравшихся предложил короновать его как короля поэтов и при этом сразу, и чтобы барышня Ека короновала его как муза. Поэт не протестовал. Он понимал, конечно, что это игра, и что участники забавы ищут предлог, чтобы хозяева положили в лед несколько пузырьков шампанского, но быть коронованным красивой Екой Горановой – какое блаженство! Ека пошла в соседнюю комнату и скоро вернулась переодетая как муза, неся в руках лавровый венец. Было очевидно, что эта забава была предусмотрена в приглашении на вечер. Меня посадили на табурет и коронация началась. Пальцы Еки уткнулись в мои волосы. Я почувствовал неизлечимое наслаждение, сласть, но мне пришло в голову: «Адский обман! Ека не та, которую ты ищешь, чтобы верно шла с тобой по жизненному пути. Ека – это призрак!» Я пришел в себя и никому ничего не объясняя убежал».
Еще в начале своей статьи Б. Йоцов выражает свое сожаление, что Н. Начов не дает достаточно сведений, на которые можно опереться: «Но в период ее жизни в Чехии и Румынии, в каком городе и когда она могла встретиться с Ботевым, Н. Начов не указывает. А как раз эти обстоятельства имели бы значение, чтобы выяснить вопрос об отношении Ботева к Шушуловой и Горановой».
К сожалению, выводы, с которыми продолжается анализ Б. Йоцова, вполне логичны, но совсем ошибочны. Так, например, он предполагает, что Богдан Горанов и В. Халек познакомились в университете, где они учились в одно и то же время, т.е. в 1855-58 гг., когда Халек учился в университете (но это невозможно, потому что Б. Горанов на десять лет моложе В. Халека). Вторая ошибка следует из совсем логичного заключения, что если Халек коронован как известный поэт, а он становится таковым после выхода в 1858-59 гг. его «Вечерних песен», вдохновленных его будущей супругой Дороткой (чьим учителем он на тот момент является), значит, встреча между Халеком и Екой Горановой произошла до 1858 г. А это приводит Б. Йоцова к логичному заключению: «Можно было бы предложить, что тогда Еке Горановой было 18-20 лет. Если эта Ека является той же Марией Горановой, которой Ботев посвящает свое стихотворное произведение, тогда выходит, что она не менее чем примерно на десять лет старше его».
Выводы Йоцова являются логически правильными, но тогда возникают новые вопросы: является ли воспоминание Халека достоверным; не солгал ли Халек, что до Доротки он не любил другую; не перепутал ли он время; правильно ли Йозеф Холечек запомнил рассказ Халека, … (Потому что было установлено, что Горановы жили и обучались в Праге с 1862 г. по 1866 г.) Последуют еще догадки, прежде чем Йоцов придет к основательному заключению: «В любом случае было бы уместно проследить род Горановых из гор. Карлово, чтобы изучить, по возможности, его развитие, чтобы пролить больше света на образ Марии Ив. Горановой, чтобы можно было приступить к правильному разрешению вопроса о том, кем была очаровательница Ботева». Это еще один факт, который вводит в заблуждение Б. Йоцова, потому что направляет его к прослеживанию истории рода Горановых, а такого рода не существует. Горан/Горанов – это прозвище, которое отец Иван Пулиев принимает как фамильное имя в результате значительного отсутствия взаимопонимания с его племянниками (а также сотоварищами) Евлогием и Христо Георгиевыми, начавшегося еще в 1859 г., а также порожденного огорчения, которое тогда заставило его отречься от своего фамильного имени Пулиев и назваться Горановым со словами: «У меня нет рода, я – из леса («лес» - по-болг. – «гора» (примечание переводчика)».
Б. Йоцов больше не возвращается к теме о чешских воспитанниках Горановых и не изучает этот род. Тем временем появляются новые исследования, посвященные вопросу о первой любви Ботева. Приблизительно в то же время такие авторы, как Димо Тодоров (Първото либе на Ботев. – Литературен глас, г. ІІ, бр. 278, 5.VІ.1935, 3-4) и Никола Славков (Първото либе на Ботев. – Литературен глас, г. ІІІ, бр. 318, 3.VІ.1936) публикуют новые, исчерпывающие и дополняющие данные о Богдане, Елисавете и Марии Горановых, уточняющие, когда они родились, когда они проживали в Праге, что конкретно они изучали и т.д. Д. Тодоров даже проводит целый опрос, при этом собирает сведения из личных разговоров с супругой Богдана Горанова, с дочерью Елисаветы Горановой (по мужу Караминковой), с братом Христо Ботева – Кириллом Ботевым и с другими их родственниками (потому что Христо Ботев и Горановы являются троюродными братьями). В этих исследованиях верх одерживает мнение, что «первой любовью» является Парашкева Шушулова.
Б. Йоцов, однако, публикует свой текст во второй раз, одиннадцатью годами позже, без какого-либо изменения, как предисловие к сборнику «Жив е той…» (1940), в котором опубликована и пространная статья Ст. Маноловой «Парашкева Шушулова», где автор аргументированно утверждает, что первой любовью Ботева была учительница из гор. Калофера.
Было ли это по небрежности? Или для того, чтобы поставить этот вопрос вновь? И почему он не изменил свои окончательные заключения и колебания? А возможно ли, что «Пристанала» является произведением, вдохновленным одной девушкой (на четыре года раньше?), но посвященного другой? (В сущности, в 1866-1867 гг. все «действующие лица» – Горановы, Ботев, Шушулова – находятся в гор. Карлово и гор. Калофере, знакомы, общаются, они являются местной интеллектуальной элитой и очень молоды…) И надо ли, чтобы «первой любовью» обязательно была конкретная женщина?
Авторы, занявшие сторону в спорах о первой любви Ботева, вообще не уточняют, какое стихотворение они имеют в виду, а также, по моему мнению, не читают внимательно соответствующие тексты. Произведение «До моето първо либе» (без посвящения) является лирической исповедью борца, вставшего на путь революции и оставившего за собой такие мелкие чувства, как любовь. Произведение «Пристанала» (посвященное М. Горановой) очень напоминает стилизованную народную песню. И может быть речь вообще не идет о конкретной первой любви.
Ценным и существенным моментом в статье Б. Йоцова является цитированный отрывок из романа «Перо» Й. Холечека, так как он раскрывает впечатляющую сторону из жизни богатых болгар, поддерживавших литературный салон в Праге, посещаемый чешской литературной элитой в середине ХІХ в. Вот еще один штрих в осуществленной Б. Йоцовым социокультурной реконструкции болгарского литературного пантеона в его связи со славянским миром: в сущности, опубликованный отрывок не вносит ничего в спор о первой любви Ботева, но дополняет очень ценной информацией образ Елисаветы (Еки) Горановой-Караминковой – первой болгарки с высшим образованием, переводчицы, общественницы.